Человек боя [И возмездие со мною] - Василий Головачев

Панкрат выбежал на опушку леса, дал очередь из «овцы» под ноги приближавшихся охранников, заставив их залечь, а сам рванул влево изо всех сил, вдоль опушки, туда, где ворочалась в зарослях кустарника громоздкая «бээмпэшка». Но до машины не добежал: наперерез ему метнулась тень и прошипела голосом Пети:

– Командир, я здесь!

Панкрат выматерился, с трудом удержав палец на спусковой скобе пистолета-пулемета.

– Я же тебя чуть… за мной, к болоту!

Они во всю прыть бросились бежать на север, оставляя позади рев двигателя забуксовавшей в кустах БМП, редкую стрельбу, стихшую уже через минуту, и далекий гранатный хлопок – «мстители» на мотоцикле подорвали ворота. И все же этой минутной форы, добытой Петей – он умело заклинил рычаги машины, чтобы она ехала самостоятельно, выпрыгнул в люк и скрылся в лесу, в то время как БМП увлекла преследователей за собой, – хватило командиру отряда и подчиненному на то, чтобы оторваться от преследования, миновать просеку, в коридоре которой зажглись вдруг ярчайшие прожектора, создавшие плотную, слепящую, световую стену (вот он – сюрприз!), пересечь лес и заползти в глубь болота на полсотни метров. Лишь спустя минуту на берег болота выбежали охранники и открыли стрельбу из автоматов, буквально выкосив пулями луг и срезав все, что там росло выше двадцати сантиметров над поверхностью мхов.

У Панкрата было большое желание ответить очередью по вспышкам, ибо охрана зоны не желала щадить беглецов и вела огонь на уничтожение, однако на карту была поставлена не только его жизнь, но и жизнь товарища, и пришлось, стиснув зубы, вжиматься в слой мха и ждать, когда стрельба утихнет.

Вскоре охрана перестала поливать болото огнем, посуетилась, перекликаясь, и растаяла в лесу, но еще почти час Воробьев и Саша лежали в мочажинах за кочками без движения и вслушивались в наступившую тишину. Обоих мучила одна и та же мысль: успели ребята с потерявшим сознание Барковым скрыться или нет? И еще Панкрат мимолетно подумал, что, если бы у охранников были собаки, уйти им с Сашей вряд ли бы удалось.

Он потрогал в кармане рифленую, очень удобную рукоять пистолета, подобранного Родионом в бараке, тихо позвал:

– Петро…

– Живой я, – отозвался еле слышно Ладыженский.

– Отходим…

И они поползли в глубь болота, выбирая места посуше и поплотнее, хотя все равно при каждом движении слой торфа над трясиной вздрагивал, колебался и прогибался, грозя прорваться под тяжестью тел в любой момент.

На твердую почву они выползли спустя три часа, когда уже начался рассвет, проделав отчетливо видимые во мху четырехкилометровые дорожки. В шесть утра оба подошли к даче, вымазанные подсохшей грязью с головы до ног, и с облегчением узрели во дворе угнанный мотоцикл. Однако радость их была преждевременной.

Во время отступления был ранен в спину Каширин, а Барков так и не вышел из своего странного состояния: он дышал, нигде не был ранен, глаза его были открыты, но он никого не видел, на голоса не откликался и ни на что не реагировал.

– Ты точно помнишь, лейтенант-дежурный по голове его не бил? – хмуро спросил Панкрат.

– Абсолютно, – так же хмуро, не делая оскорбленного вида, ответил Родион. – Дежурный достал пистолет, направил на полковника, и тот упал. Выстрела я не услышал, только показалось…

– Что?

Родион почесал затылок.

– Боюсь даже сказать… показалось, будто меня шарахнуло током. Не больно, но сильно так, аж мышцы свело. Но потом отпустило.

– Странно…

– А я что говорю?

Воробьев достал пистолет, из которого стреляли в Баркова, погладил пальцем пупырчато-гофрированный ствол без дульного отверстия и процедил сквозь зубы:

– Хотел бы я знать, что это за штуковина!..

Ковали – Жуковка

Утро было таким тихим, теплым и ласковым, что Егор, проснувшись, просто долго стоял во дворе и смотрел в небо, закинув руки за голову. Из этого состояния его вывел только душераздирающий крик петуха, напомнившего «ио» хозяина, что пора кормить живность, разведенную Осипом и Аксиньей.

Процедура кормления кур и поросенка много времени не заняла, в отличие от зарядки и тренинга. Закончив дырявить поленницу дров ножами и стрелками, Егор сбегал на пруд, искупался, не забывая поглядывать по сторонам, облился в саду водой из колодца и приготовил чай. А в половине восьмого в дом заявился Панкрат Воробьев, слегка осунувшийся, усталый, с мрачным блеском в глазах.

– Привет. Гостей принимаешь?

Крутов вместо ответа вышел на улицу, кинул взгляд на огороды, зашел обратно в дом.

– Ты один?

Панкрат понимающе усмехнулся.

– Все нормально, полковник, меня подстраховывают во избежание… слежки не обнаружено.

– Чаю хочешь?

– Мне бы посущественней чего-нибудь…

– Посущественней только яичницу с салом могу сварганить, да квашеной капусты принести.

– Готовь яиц на десять, если не жалко, я пока приведу себя в порядок.

Егор приготовил яичницу, еще раз подогрел чай, сделал бутерброды с маслом, и они сели завтракать. Пока ели – молчали, потом Панкрат промокнул рот полотенцем и вытащил из штанов тяжелый черный пистолет с толстым гофрированным стволом, положил на стол.

– Мы побывали в зоне… Не знаешь, что это такое?

Крутов взял пистолет, повертел в руках, разглядывая ствол, рукоять, какие-то наплывы и каверны, стеклянные глазки на затворе.

– Отличная эргономика, сидит в руке как влитой. А патроны?

– Посмотри.

Егор выщелкнул магазин и хмыкнул. Вместо обоймы с патронами в магазине торчал покрытый пленкой плоский аккумулятор со множеством медных дужек. На корпусе аккумулятора красовалось стилизованное изображение космической ракеты и ниже надпись: «Российское космическое агентство».

Крутов посмотрел на гостя и встретил его изучающий взгляд.

– Что это?

– Значит, ты не знаешь. – Панкрат отобрал пистолет, вставил магазин, спрятал оружие в карман. – Из этой штуковины дежурный в зоне выстрелил в Баркова, моего зама.

Крутов продолжал молча смотреть на Воробьева, и тот добавил:

– У полковника шок не прошел до сих пор. Мы отвезли его в больницу, врач говорит – похоже на фрустрацию личности после сильнейшего стресса, состояние «психических сумерек». У Баркова подавлены все реакции организма, кроме физиологических, заторможена мыслительная деятельность. Он все слышит, видит, выполняет все команды, но словно спит на ходу. Как ты думаешь, что это означает?

– Только одно, – пожал плечами Крутов.

Воробьев подобрался, исподлобья глянул на задумавшегося Егора.

– Может быть, наши оценки совпадают?